О. Хосе Вегас є екзорцтстом Московської архієпархії та професором семінарії “Марія – Цариця апостолів”, що у Санкт-Петербурзі. Він  був на семінарі і  прочитав книжку в оригіналі (вільно володіє англійською ) та російською. Він не знайшов ані в оригіналі, ані в перекладі жодних теологічних помилок і рекомендував архієпископові Павлу Пецци дати Nihil obstat на текст російською мовою. Він посилається на книжку о. Йозефу в інтерв’ю Російській агенції новин: https://ria.ru/religion/20170327/1490861649.html

Богословський коментар до російського видання

Книга о. Йозефу-Б. Ссемакулы «Исцеление семей» почти никого не оставляет равнодушным: у одних она вызывает огромные энтузиазм и надежду, другие же категорически её не принимают.

По большей части это вызвано тем, что в книге затрагиваются очень важные темы: наш образ Бога; границы нашей свободы; смысл (или отсутствие смысла) страдания  и Креста; влияние на нашу жизнь сатаны и пути его проникновения в нашу волю; а также то, как мы можем освободиться от этого влияния с помощью Божией благодати. Негативные отзывы и критика книги и семинаров о. Йозефу, вплоть до обвинения его в еретической позиции, противоречащей здравой вере Католической Церкви, во многом связаны с той манерой изложения – схематичной, резкой, категоричной, – которую использует о. Йозефу, тем самым создавая впечатление, что многое из того, что он говорит – радикально новое и противоречит  богословской мысли традиции Церкви. В силу этой причины стоит прочесть эту книгу спокойно, не вынося спешных суждений, будь то за или против, пока вы не дочитаете её до конца.

В книге  представлены три области бытия (реальности): Бог; тварный мир и свободная воля человека; сатана.

О. Йозефу посвящает много времени разъяснению образа Бога. Он подчёркивает такие качества Бога, как Его Отцовство, Его любовь, и заключает, что Бог Отец всегда действует исключительно благим образом, уважая при этом человеческую свободу. Это означает, что мы не можем приписывать Богу бедствия и страдания, которые нас постигают, будь то природные катастрофы (например, землетрясения или наводнения), физическое  зло – болезнь, или психологические, моральные и духовные страдания. Бог не «пользуется» этим злом, чтобы нас предупредить о чём-то, наказать или исправить. В этом пункте я полностью согласен с о. Йозефу. Когда мы исповедуем нашу веру и говорим: «Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли», ­­­­­—­­­ мы должны с полной серьезностью принять то, что Бог – Отец и Творец. Отец даёт жизнь, а не разрушает её; Творец творит бытие, а не уничтожает его. Бог, «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2,4), и Который «не послал Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасён был через Него» (Ин 3,17), действует творчески, благожелательно, «благодетельно», и никогда – разрушительно, негативно или из желания наказать. Это правда, что в Ветхом Завете есть выражения, говорящие о гневе, мести и наказании Божием. Однако мы должны понимать эти выражения как незрелые формы понимания отношений с Богом, характерные для откровения, которое находится в развитии и несёт педагогическую нагрузку,  обретая свою полноту и совершенство в Иисусе Христе.

Иисус Христос – это ключ к пониманию всего Ветхого Завета, и об этом нам говорит сцена Преображения на горе Фавор: Моисей и Илия, Закон и Пророки  говорят об исходе Иисуса, «который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк 9,31), а это значит, что Закон и Пророки (Ветхий Завет) говорят об Иисусе, и мы должны понимать Ветхий Завет исключительно в этом ключе.

Физическое и моральное зло, в том числе и человеческое страдание, являются следствием внутренне присущих нашему миру ограничений, в числе которых и наша нравственная ограниченность — грех.

В любом случае, хоть мы и не должны приписывать Богу «авторство» страдания, всемогущество Божие проявляется в том, что Он может извлечь из пути страдания – добро; победить  зло  торжеством добра; побеждает смерть воскресением.

Здесь возникает классический вопрос о совместимости существования Бога и существования зла. Обычно его используют как аргумент против существования Бога.[1] Но, в действительности, этот аргумент не работает, поскольку в нём не принимается во внимание то, о чём мы только что сказали: Бог не действует в мире путём непосредственного вмешательства в природные или исторические процессы,–такие как землетрясения, войны или революции, вызывая их, допустим, чтобы предупредить или наказать нас, но в каждое мгновение Бог уважает свободу человека.

«Тварный мир», принадлежащий человеческой свободе – это вторая область бытия, о которой говорит о. Йозефу. За всё, что происходит в этом мире, ответственными являются свободные решения человека. Значит ли это, что Бог абсолютно не вмешивается в происходящее в этом мире? Это было бы аргументом в пользу деистической концепции Бога (просветители XVIII века), чуждой христианскому теизму, принимающему действительность Откровения. Помимо этого, как христиане мы, в отличие от представителей деизма, верим в возможность и реальность чудес, что подтверждается не только в Евангелиях, но и на всём протяжении истории Церкви. По моему мнению, и я указал на это выше, Бог реально действует в мире, но делает это с абсолютным уважением к человеческой свободе. И это возможно лишь в одном случае: при мотивации Богом человека. Эта мотивация – необходимая опора для человеческой свободы. Человеку нужны мотивации, чтобы захотеть или не захотеть того или иного. Но мотивация не вынуждает человека принимать решение, не действует определяюще (не детерминирует решение), поэтому человек, опираясь на свои мотивации (свои rationes agendi), может принять то или иное решение, и то, какое решение он примет, зависит исключительно от его свободной воли. Итак, Бог нас мотивирует, призывает, приглашает, но не принуждает, не угрожает, не наказывает – мы сами наказываем себя, когда удаляемся от блага и истины, тем самым удаляясь от Бога. Бог мотивирует нас разными средствами: через нашу совесть, понимаемую во все времена как голос Божий в нас (важно учитывать при этом, что она должна быть правильно сформированной); через ценности, которые присутствуют в нашем мире; через хороший пример других людей. Наконец, Бог мотивирует нас посредством Откровения, которое разъясняет, очищает, возвышает и завершает все эти способы естественной мотивации. И, как мы уже сказали, Откровение достигает своей вершины и совершенства в Иисусе Христе. Что делает Иисус Христос? Иисус призывает нас, возвещает и открывает нам любовь Бога, Его лик Отца, и, делая это, Он нас увещевает, предупреждает, требует от нас определённых вещей, но никогда не заставляет нас что-то делать, таким образом, сохраняя нашу свободу.

А как же чудеса? Мы должны видеть в них не насилие над природой, но «знаки» (так они названы в Евангелие от Иоанна) спасения, которое уже действует среди нас. Чудеса – это не акты из области медицины (действительно, Иисус не исцелил всех больных, не воскресил всех умерших…), но предвозвещение нового творения, которое присутствует в Воскресении Иисуса, и в котором мы уже участвуем посредством веры и таинств. Время от времени по таинственному изволению Божию происходит то или иное физическое чудо. Но ведь есть и другие чудеса, которые происходят каждый день, в которых мы можем участвовать, если примем Слово Божие. Не является ли чудом то, что кто-то прощает своего врага?

Пусть не в таких словах, но о. Йозефу утверждает, что Бог действует в этом мире активно в том, что я назвал «мотивацией». И в этом пункте я не только совершенно солидарен с ним, но и верю, что здесь он с помощью своей собственной терминологии выражает евангельскую истину.

Во второй области («тварный мир»), когда о. Йозеф говорит о человеческой свободе, он использует одно утверждение, которое, как правило, вызывает непонимание и сопротивление: «самые важные и основополагающие для нашей жизни решения приняты за нас другими». Разве это не противоречит человеческой свободе? На самом деле, нет. Выражение это звучит радикально, категорично. Может быть, стоило бы высказаться мягче. Но в этих словах заключена огромная правда. Человек – это личность и существо открытое (и, в силу этого, – свободное). По этой же причине он обязан в большой степени творить собственную жизнь, приобрести «вторую природу», то, что греки называли словом ethos – от него происходит слово «этика». И это делается на основе выбора и реализации возможностей. Однако оказывается, что многие из возможностей в человеческой жизни за нас уже выбраны, реализованы ранее другими людьми (например, родителями). И это более чем возможность – это мощь, которая на нас воздействует и с которой мы обязаны считаться. Важно отметить, что реализованные возможности  отчасти нас  ограничивают (мы вынуждены их принять и  они обуславливают само наше существование), но в то же время они являются как бы точкой отсчёта для новых возможностей, которые позволяют творить нашу жизнь. Мы имеем ввиду те возможности (выборы), которые были реализованы до нас. Когда мы появились на свет, то с одной стороны; реализованные не нами решения нас ограничили (определили), а с другой стороны, эти же решения открыли нам новые возможности: наша культура, национальность, язык, семья и даже наше имя мы не выбирали себе сами, но все эти решения  являются необходимой частью нашей идентичности.  Поэтому становится понятным утверждение, высказанное Иоанном Солсберийским: мы карлики, но стоим на плечах гигантов, и поэтому мы видим дальше и больше, чем эти гиганты[2]. Философия благополучно отдавала себе отчёт в существовании этого условия, одновременно ограничивающего и дающего новые возможности; условия, которое вдобавок объясняет социальное измерение человека[3].

Однако такая ситуация означает, что наша ограниченная свобода также необходимым образом является ответственностью перед всеми остальными людьми. Наши решения влияют на других людей. И, следовательно, мы можем принимать такие решения, которые будут им вредить, затруднять их возрастание в добре, лишать их жизненных возможностей. Подумаем, например, об ужасающих последствиях в личной жизни людей, которые выросли в семьях алкоголиков.

Мы говорим о зле, которое так или иначе оказывает на нас влияние. И тут перед нами появляется третья область – «сатана», о которой говорит о. Й. Ссемакула. Зло (мы будем вести речь, прежде всего о нравственном зле) – это исключительная ответственность человека. Ведь это мы принимаем неправильные, эгоистические, жестокие решения, которые  вводят в мир зло. Мы странным образом склонны ко греху. С одной стороны, это последствия первородного греха. Но с другой стороны, есть фактор, который подстрекает нас совершать грех, фактор, предшествующий самому первородному греху: искушение. В чисто психологическом и естественном смысле, искушение – это вид мотивации,[4] но оно содержит в себе ложь, склоняя нас действовать вопреки естественному нравственному порядку.

Считается, что искушение – это обыденный уровень влияния сатаны. Это значит, что и сатана мотивирует нас, но манипулируя, т.е. в отличие от Бога, который мотивирует только с позиции блага и истины, сатана пользуется обманом и ложью, чтобы подстрекнуть нас сделать противоположное естественному закону и воле Бога.

Тем не менее, в искушении может присутствовать естественный элемент, связанный с тем фактом, что человеческая свобода ограничена и сам человек изначально не совершен,  и поэтому  должен стремиться к совершенству (с помощью благодати Божией и других людей). У человека есть несколько уровней существования (физический, психологический, нравственный, духовный) и по этой причине он имеет различные наклонности, нужды и потребности, которые соответствуют разным уровням ценностей,  отвечающих этим нуждам и удовлетворяющих их.

«Человек испытывает искушение тогда, когда низшие ценности притягивают его настолько, что от этого страдают высшие.

Итак, удовольствие, выгода, богатство, сила, красота и пр. не несут в себе никакого зла. Они по своей природе ценности положительные, человек может законно к ним стремиться. Но нравственный здравый смысл подсказывает, что нельзя стремиться к ним в ущерб справедливости и достоинству личности (собственной или чужой) или законным правам и ожиданиям других людей.

Поэтому уважение наивысших ценностей и требований является условием поиска низших.

Когда не соблюдается такой порядок,  человек начинает воспринимать и выбирать для себя как хорошее (приятное, выгодное и т.д.) то, что на самом деле таковым не является:– наркотики, пьянство, секс без любви, власть без справедливости и т.п.

Чтобы правильно понять роль искушения в совершении зла, необходимо добавить, что оно не принуждает свободу человека до такой степени, чтобы она перестала действовать. Настоящее искушение всегда преодолимо, поэтому зло совершается, если есть согласие со стороны человека»[5].

В искушении такого рода мы видим несовершенство человека и его слабость. Но существует ещё один аспект искушения,  который может быть непосредственно вызван влиянием сатаны[6]. Даже в слабости можно сохранять ясное осознание добра и зла. Однако существует более радикальный вид искушения, в котором присутствует фундаментальная ложь: так происходит, когда добро называют злом, а зло – добром[7]. Сатана, искуситель и отец лжи, пытается соблазнить человека не только ради того, чтобы увести его с пути истины и добра, но и затем, чтобы он уже не мог различить, что является добром, а что злом, в том числе, чтобы он думал, что плохие вещи на самом деле хорошие, и наоборот[8].

В рассказе о первородном грехе (ср. Быт 3, 1-22) ясно видно такое поведение искусителя. Вначале он сеет сомнение своим неоднозначным, вызывающим смущение утверждением: «Бог только и делает, что запрещает, и вообще запретил всё» («Не ешьте ни от какого дерева…», стих 1), т.е. внушается мысль, что Бог несправедливо ограничивает нашу свободу  Своими правилами, не разрешает нам быть свободными.

Затем, сатана представляет зло как добро: «От этого дерева приятно есть, оно даёт познание, власть». Таким образом, он стирает границы между добром и злом и меняет нравственное суждение человека. После этого он обвиняет Бога: пытается доказать, что Бог не благ, что Он не просто ограничивает, но и обманывает нас: «Нет, не умрёте; но знает Бог…». И наконец, он предлагает сиюминутное субъективное удовлетворение, более того, нечто невозможное – безграничное развитие человека: «Вы будете как боги, знающие добро и зло», которое даёт нам нечто вроде нравственного всемогущества, так, что добром станет то, чего  желаем мы, свобода будет безграничной, а ответственность – нулевой. Такое искушение, подразумевающее отречение от Бога, от упования на Него, одновременно означает отказ от самого себя, от собственного существования, от истины,  от настоящего добра, потому что человек желает превратиться в то, чем не является и чем быть не может[9]. В этом и заключается радикальный грех сатаны и его демонов: в отказе и непринятии ограниченности существования творения, в отказе принять собственное место в установленном Богом порядке, сатана желает занять место Бога[10]. Поэтому сатана сражается с Богом, пытается показать самому себе и другим, что Бог не благ. Однако сражается он с Богом не напрямую, для него Бог слишком далёк, а через того, кто является образом Божиим на земле – через человека. Сатана показывает, что утверждение «всё, созданное Богом “хорошо весьма”» (Быт 1, 31) является неправдой, что ничего по-настоящему хорошего не существует, что за всем хорошим кроется какой-то корыстный интерес, что, в конце концов, все люди продаются. Это с особой ясностью видно в диалогах сатаны и Бога в начале Книги Иова (см. Иов 1, 7-11; 2, 1-5). Но  в этой борьбе и заключается трагедия и противоречие окончательного греха гордыни: это выбор не сообразовываться с мерой творения, установленной Богом, то есть выбор отречения от себя самого, от настоящей истины и добра, выбор не-быть самим собой. Отсюда глубочайшее неудовлетворение, в котором живёт сатана и все, кто решает жить так, как он: они стремятся быть тем, кем не являются – Богом, и, как следствие, – никогда не являются теми, кто они есть на самом деле – сотворёнными образами Бога[11].

Однако следует ещё раз напомнить, что сатана не отвечает за наш грех: он манипулирующий искуситель («мотивирующий» нас посредством обмана), но решение согрешить принимает человек. Поэтому считается, что такой тип влияния сатаны, хоть он и обыденный, в то же время наиболее страшен, поскольку, если сатане удаётся нас соблазнить, это в большей или меньшей степени (в зависимости от тяжести греха)  отделяет нас  от Бога и Его благодати.

В своей книге, описывая третью область – «сатана», о. Й. Ссемакула описывает четыре «точки доступа», через которые сатана пытается войти в нашу жизнь и начать её контролировать: непрощение (в эту главу он также включает травмы, полученные человеком в детском возрасте, а также страхи); недолжные отношения; контакты с миром оккультизма, спиритизма, сатанизма и всё, с ним связанное (порой оккультизм выглядит неопасным или невинным: гадания, астрология, нью-эйдж, целительство, и т.п., что не означает «неопасно»); и наконец – духовное порабощение семьи. Проникнув через эти «точки доступа», демон контролирует часть нашего существования и затрудняет в большей или меньшей мере действие в нашей жизни благодати, которую Бог не переставая нам посылает. Последняя «точка доступа», будучи самой оригинальной и своего рода новшеством, вызвала наиболее резкую критику в адрес о. Йозефу и всех тех, кто выступает за существование влияния такого рода на семью.

Здесь необходимо подчеркнуть сущностную разницу между теми, кто практикует  Молитву исцеления семей, как о. Йозефу, и приверженцами, так называемых, «семейных расстановок», которые отстаивает немец–Берт Хеллингер. В последних происходит синкретическое и антинаучное смешение элементов психоанализа, системной и социо-культурной терапии. «Семейные расстановки» являются псевдо-терапией, опирающейся на столь же псевдонаучные концепции, такие как «морфический резонанс» и «квантовый мистицизм». Возможно, эти ложные теории и практики стали причиной негативных суждений, которые некоторые высказывают в адрес Молитвы исцеления семейного древа, в то время как эта молитва полностью находится в русле христианского мировоззрения.

Существует и более радикальная критика в адрес тех, кто в Католической Церкви защищает мнение о том, что семейные корни могут оказывать негативное духовное влияние. Критики полагают, что Молитва исцеления семей не имеет обоснования ни в Библии, ни в традиции Церкви (у них вызывает сомнения её исключительная новизна), более того, что она откровенно еретическая и противоположна учению Церкви. В качестве примера приведу доклад под названием «Так называемая молитва исцеления семейного древа»[12] мексиканского священника Рохельо Алькантара на встрече Международной ассоциации экзорцистов, проходившей с 24 по 29 сентября 2018 года в Сакрофано (Рим). В докладе критикуется и отвергается мысль о том, что грехи предков могут оказывать влияние на нашу нынешнюю ситуацию в виде болезней, негативных нравственных склонностей, трудностей в успешной реализации жизни и призвания и т.п.. О. Рохельо отрицает то, что подразумевается под словами «родовой грех» и «грех, передающийся из поколения в поколение», т.е., что к потомкам переходит не только определённое негативное влияние, но и в некотором виде вина. Но в тоже время, согласно о. Рохельо, единственное, о чём мы можем говорить – это о том, что физическое, психологическое, нравственное, а также духовное влияние передаются исключительно через личный пример и только тогда, когда происходит прямой контакт между поколениями. О. Рохельо приводит цитаты различных авторов, в том числе о. Й. Ссемакулы. Я не могу процитировать других авторов, упомянутых в докладе, т.к. их не знаю, но считаю, что обвинения в адрес о. Йозефу несправедливы: он никогда не поддерживал мысли о существовании родового греха или греха, передающегося между поколениями, он со всей ясностью утверждает, что грех и вина имеют личностный и свободный характер. Но в том же смысле, в каком существует семейное влияние в плане генетическом (физический облик человека, рождённого в конкретной семье), психологическом (черты характера), нравственном (в области воспитания), мы можем говорить и о влиянии духовном, которое простирается шире, чем непосредственно осознаваемое нами, поскольку духовное и религиозное измерение также является частью нашей человеческой природы. Мой опыт как экзорциста говорит о том, что влияние такого рода действительно существует и может исцеляться: молитвой и, в случае необходимости, с помощью терапии.

Конечно, мы не можем изменить молитвой наше прошлое, однако молиться за живых и усопших – это традиция Церкви, которая одобряет возношение молитв к Богу для того, чтобы Он исцелял духовные болезни, присутствующие в наших семейных корнях, что также является одной из форм молитвы за усопших.

Читая эту книгу в её неразрывной целостности и с принятием некоторых излишне категоричных и схематических выражений, мы можем быть уверены, что находимся в рамках ортодоксального христианского учения.

Тем не менее, с моей точки зрения, к тексту необходимо сделать некоторые замечания, которые можно считать исправлениями.

Во-первых, то, что касается понимания Креста и смысла страдания. О. Й. Ссемакула пишет, что Бог не желает нашего страдания, и что мы не должны воспринимать любое страдание (частично или полностью) как Крест Иисуса Христа, т.е. в  качестве Креста должны приниматься только те страдания, которые являются следствием свидетельства о вере, в то время как остальные страдания  не являются волей Божией.[13] О. Йозефу утверждает, что если бы физическая болезнь или сложная семейная ситуация (например, проблемы в браке) были Крестом, как мы иногда говорим, мы должны были бы сдаться и не пытаться их преодолеть, потому что это означало бы отказ от Креста Христова. В том, что говорит о. Йозефу, есть доля истины, но его позиция представляется мне слишком узкой. Истина действительно заключается в том, что зло, приносящее нам страдание, не должно пониматься как воля Божия, более того – как нечто, причиной чего является Бог: это не согласуется с представлением о Боге как об Отце.[14] Именно поэтому мы можем и должны делать всё возможное, чтобы справиться с этими ситуациями, вызывающими страдания (у нас и у других людей): – с болезнью, нищетой, конфликтными или болезненными моментами в семье… Мы не можем принимать их пассивно как волю Божию. Сам Иисус учил нас молиться о хлебе на каждый день и о том, чтобы Бог освободил нас от зла (от всякого зла, – добавляет литургия Церкви). Однако позиция о. Йозефу представляется радикальной и узкой, так как она противоречит опыту множества святых и христиан на протяжении всей истории Церкви, которые увидели в Кресте Христовом смысл своих страданий. Пребывая в тех болезненных ситуациях, которые нам приходится переживать, делая всё возможное для их преодоления, мы можем прожить их в единстве со Христом,  Который взял на Себя наши немощи и  понёс наши болезни (ср. Ис 53,4), Который страдает в алчущих, жаждущих, нагих, отверженных (ср. Мф 25, 37-40), – мы можем проживать страдания, «восполняя недостаток в плоти своей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь» (ср. Кол 1, 24). Это тем более верно, если мы подумаем о боли, которая в определённом смысле неизбежна, как минимум, о физической боли, неизменно приводящей нас к болезни и смерти, в которых Христос соединился с каждым человеком.

Продолжая эту мысль, я не могу принять, что у корней всего страдания,  лежит грех. Это действительно так в случае нравственного зла (или страдания из-за какого-то нравственного зла, какого-то греха), но мы не можем принять это в отношении к любому физическому страданию. Ограничения, присущие нашему миру, нашей природе, делают боль явлением неизбежным, которое к тому же играет и положительную роль, так как указывает на какое-то отсутствие порядка и позволяет, таким образом, нам на него отреагировать[15]. Но с этим согласен и о. Йозефу, ссылаясь в своей книге (с.33) на цитату  из апостольского послания Папы Иоанна II Salvifici doloris «правда состоит в том, что страдание несёт в себе ускользающий от нас смысл, потому что он скрыт за мистической завесой, которую мы не можем полностью отдёрнуть»

Наконец, я должен выразить определённую сдержанность в адрес той роли, которая приписывается Молитве исцеления семей (паралитургии для исцеления семейных корней и краткой «Скорой» молитве). В самой Молитве нет чего-либо заслуживающего критики. Однако не следует думать, что именно эта молитва и только эта молитва необходима для того, чтобы исцелить человека и его семейные корни, и что она действует безотказно (это случай искажённых отношений с Богом, т.к. обращаемся к Богу как магу).[16] Я не хочу сказать, что о. Ссемакула утверждает подобное о своей Молитве, но понять её именно так очень легко – и, таким образом, впасть в своего рода отношения магические, при которых человек забывает, что нас исцеляют и спасают не те или иные молитвы, а только Бог, Его Святой Дух, и только через нашего Господа Иисуса Христа по нашей вере. И, в любом случае, главную роль играет не столько молитвенная формула, которую мы используем, сколько вера, с которой произносится молитва. С другой стороны, существуют формы молитвы, обладающие во много раз большей целительной силой, чем любая паралитургия – это Евхаристия и Таинство Покаяния.

о. Хосе М. Вегас, CMF,

кандидат философских наук (СПГУ),

экзорцист Архиепархии Божией Матери в Москве

Санкт-Петербург,

25 июля 2019 года,

Праздник св. Апостола Иакова

[1] Для более подробного ответа на этот вопрос позволю себе сослаться здесь на текст: «Противоречит ли Бог злу?» из моей книги: Вегас Х.М. Основы христианской этики. СПб.: Studia Petropolitana, 2014.

[2] «Мы – словно карлики, сидящие на плечах гигантов. Мы видим больше вещей и вещи более удалённые по сравнению с теми, что видели древние, но не благодаря остроте нашего собственного зрения или нашему высокому росту, а потому, что древние поднимают нас до своей огромной высоты». Так написал о Бернарде Шартрском его ученик Иоанн Солсберийский в сочинении Metalogicon III,4.

[3] На эту тему см.: В. Соловьёв. Оправдание добра. // Сочинения в двух томах. М.: «Мысль», 1990, Т.1. С. 281-283; а также: X. Zubiri. Sobre el hombre. Madrid: Alianza, 1986. P. 223-322. Краткое изложение позиции К. Субири можно прочесть по-русски в книге: Вегас, Х.М. Ценности и воспитание. СПб.: Издательство С.-Петербургского Университета/Издательство Русской христианской гуманитарной академии, 2007. С. 15-25.

[4] Мотивация и манипуляция — нет принципиальной разницы между этими двумя понятиями: с точки зрения психологических механизмов воздействия, они действительно не различаются. Главным отличием является морально-этический аспект. И думаю, что это важно учитывать, когда мы говорим о Боге и сатане, о способах воздействия на человека. Бог мотивирует, а сатана манипулирует. Мотивация – это воодушевление человека на действие, в котором он нуждается для его блага; в этом случае «выигрывают» оба: и мотиватор и мотивируемый. 
Манипуляция – это вид мотивации, основанной на обмане, побуждающей человека сделать что-либо, что он бы не сделал в других условиях. Манипулятор «выигрывает», а манипулируемый «проигрывает»; манипулятор использует его для достижения исключительно своих целей. Это негативная форма воздействия.

[5] Вегас Х.М. Основы христианской этики. СПб.: Studia Petropolitana, 2014. С. 169.

[6] Мы говорим «непосредственно», чтобы отличить этот тип влияния от «опосредованного» влияния, за которым всегда кроется присутствие сатаны, использующего слабость человека, чтобы его обмануть.

[7] «Горе тем, которые зло называют добром, и добро злом!» (Ис 5, 20).

[8] Подумаем, например, об аборте и самоубийстве, представленных как право человека, и таким образом – как благо и даже долг.

[9] См. Lavatori, R., „Satana e il mistero del male nel mondo”. // Atti Convegno Internazionale AIE. 20-25 ottobre 2014, Roma. P. 96-97.

[10] Там же, с. 98.

[11] Там же.

[12] См. Atti Convegno Internazionale 2018 Associazione Internazionale Esorcisti, Roma, gennaio 2019.

[13] «Христос, чтобы исполнить волю Отца, положил начало Царству Небесному на земле. А воля Отца – возвысить людей до участия в Божественной жизни» (ККЦ 541). «Христос делает так, что всё пережитое и испытанное Им, мы могли прожить в Нём и чтобы Он прожил это в нас. “Сам Сын Божий через Своё Воплощение соединился некоторым образом с каждым человеком”» (ККЦ 521).

[14] «Вникая в своё сердце, человек сознаёт свою склонность ко злу, он понимает, что погружён в несчастья, которые не могут происходить от его Творца, Который благ» (ККЦ 401).

[15]  См. Вегас, Х.М. «Я был болен…»// Радуга. Католический катехитический журнал. 2017. №2. С. 9-14.

[16] Магические отношения предполагают стремление заставить силы невидимого мира служить себе, исполнять свою волю. Отношения религиозные – стремление отдать себя на служение Богу, изменить себя согласно с Высшей волей. Иными словами, религия – это подъём от земли к Небу, а магия – стягивание неба к земле и скатывание в преисподнюю.